В плену у ГЭС: почему лосось не может вернуться в Беларусь?

По данным Международного агентства возобновляемой энергетики (International Renewable Energy Agency, IRENA), с 2010 по 2018 годы в мире себестоимость киловатта электричества, полученного благодаря энергии воды, выросла на 25%, а сгенерированного с помощью ветроустановок и солнечных батарей — снизилась на 25 и 76% соответственно.

«Гидрокиловатт» выглядит ещё менее зелёным и выгодным, если принять во внимание негативное влияние, которое гидроэлектростанции оказывают на фауну рек, на которых построены. Наибольший ущерб от этого несут равнинные водотоки (именно такие в Беларуси), потому что перепад на них достигается возведением платин и устройством водохранилищ.

За свет платим рыбой

В отчёте Всемирной комиссии по плотинам (The World Comission on Dams) говорится об изменениях ихтиофауны из-за блокировки миграционных путей и ухудшения условий нереста рыб.

Так, беларусские реки лишились проходных видов рыб после строительства Днепродвинской и Каунасской гидроэлектростанций. В прошлом веке, несколько позже этих, появились и другие крупные ГЭС, перегораживающие плотинами Западную Двину (Кегумская, 1935 г.; Плявиньская, 1966 г.; Рижская, 1972 г.) и Днепр (Каховская, 1956 г.; Кременчугская, 1960 г.; Днепродзержинская, 1965 г.; Киевские ГАЭС, 1970 г., и ГЭС, 1975 г.; Каневская, 1975 г.).

• ГЭС и судоходство на реках: к чему приведёт использование водного потенциала Беларуси в промышленных целях?

По данным учёного-ихтиолога, профессора Прохора Жукова, до 1965 года из водоёмов Беларуси из-за строительства плотин ГЭС исчезло 5 видов рыб.

Свидетельства о том, что они обитали в наших водах, есть в научных трудах и литературе.

Зафиксированы и даты их последней поимки в беларусских реках: севрюги — в XVI веке, белуги — в 1907 году, русского осетра и вырезуба — в 1927-м, атлантического осетра — в 1955 году. На Днепре первая плотина начала строиться в 1927 году, на Нёмане — в 1955-м. Увидеть зависимость не сложно.

Всё это — проходные виды рыб. Особенность их жизненного цикла такова, что они заходят в пресные воды, чтобы отложить икру, и подросшие мальки скатываются по течению обратно в море. Плотины гидроэлектростанций становятся преградой на их пути. Проблему могли бы решить рыбопропускные сооружения (рыбоходы), однако названные ГЭС их не имеют.

• ГЭС на Лоше: сможет ли заказчик обойти закон?

Исключение — атлантический осётр. Он мог бы заходить в Вилию, которая впадает в Нёман выше плотины ГЭС. Однако уже в первой трети прошлого века вид стал редким даже в морях. Виной тому — активный рыбный промысел. Он привёл к тому, что атлантический осётр практически исчез в Европе. В 1975 году рыбу внесли в Приложение 1 Конвенции о международной торговле видами дикой фауны и флоры, находящимися под угрозой исчезновения (СИТЕС), которое включает виды, торговля которыми разрешена только в исключительных ситуациях.

Последние из могикан

В 1960-е годы (когда появились Плявиньская и Рижская ГЭС) лососевых вообще не фиксировали в Беларуси, но спустя почти 40 лет по Вилии сюда стали заходить на нерест сёмга и кумжа. Рыбе идеально подходят притоки этой реки: они мелкие, с холодной водой, быстрым течением, дно каменистое, а вода обогащена кислородом. Популяция лососевых в бассейне Вилии растёт, о чём свидетельствуют результаты мониторинга ихтиологов.

Условия, в которые попадают лососевые, приходя на нерест в Беларусь, — один из факторов, влияющий на балтийскую популяцию атлантического (балтийского) лосося и кумжу. Как заметил исполнительный секретарь Коалиции «Чистая Балтика» Михаил Дуркин, оба этих вида в Красной книге Комиссией по охране морской среды района Балтийского моря отнесены к категории VU (уязвимых). Туда попадают виды, которым, если ситуация с их охраной не улучшится, может грозить вымирание.

Основными угрозами для популяции, кроме блокировки миграционных путей, эколог называет коммерческое и любительское рыболовство, генетическое загрязнение за счёт искусственного воспроизводства, нежелательные виды-вселенцы, болезни, в том числе переносимые чужеродными представителями животного мира.

Ярким примером такого чужестранца является радужная форель. Её для разведения в искусственный условиях привезли из Америки. Сейчас выращиванием рыбы занимается ряд хозяйств страны. Однако форель периодически «сбегает» в естественные водотоки.

— Ситуация с промыслом лососевых в Балтийском море настолько драматичная, что Международный совет по исследованию моря (ICES) рекомендует полностью остановить как коммерческий, так и любительский вылов атлантического (балтийского) лосося, за исключением Финского залива, и существенно ограничить добычу кумжи в 2022 году, — говорит Михаил Дуркин. — Но только регулированием промысла положение исправить нельзя. Без хорошего состояния нерестилищ в реках невозможно восстановить популяции.

Cегодня, обращает внимание эколог, в балтийском бассейне осталось не менее 43 речных систем, в которых нерестится лосось, из них 29 — с естественными, а не искусственно поддерживаемыми популяциями.

Как уже было сказано выше, единственный естественный миграционный путь остаётся через Вилию, которая впадает в Нёман ниже плотины ГЭС, таким образом обеспечивая рыбам свободный проход вверх к нерестилищам в Литве и Беларуси.

— Несмотря на искусственное зарыбление на литовской территории, есть основания предполагать, что лососевые, которые поднимаются на нерест в притоки Вилии, имеют естественное, а не искусственное происхождение, — подчёркивает Михаил Дуркин. — Таким образом, это сохранившееся стадо уникального дикого балтийского лосося и кумжи. Фактически сейчас эти виды остались и естественным путём воспроизводятся только в нескольких притоках Вилии.

Поэтому возможность сохранения естественной популяции дикого лосося в Беларуси — это большой вклад для поддержания его популяции в балтийском бассейне.

При этом любое действие, направленное на невозможность миграции и нереста (строительство плотин на нерестовых реках Беларуси, загрязнение этих рек, в том числе тепловое от сброса охлаждающих вод с Беларусской АЭС), существенно влияет на состояние популяции двух видов балтийских лососей, которые отнесены к уязвимым видам в Международной Красной книге Балтийского моря.

Нерест под охраной

Как видим, возможность попасть в притоки Вилии — далеко не самое важное условие успешного нереста. За тем, чтобы уязвимую в этот период жизненного цикла рыбу не вылавливали местные жители, следят волонтёры. Они организуют добровольное патрулирование ручьёв, разбирают завалы и плотины, наблюдают за тем, чтобы каменистые участки не заносил песок.

Популяцию контролируют ихтиологи Научно-практического центра по биоресурсам Национальной академии наук. Как рассказал научный сотрудник учреждения Владимир Колтунов, в малые реки и ручьи заходит кумжа, лосось нерестится в основном в Вилии.

— Мы не можем оценить, сколько особей приходит на нерест. Их количество может отличаться от числа гнёзд, рыбы часто нерестятся в одних и тех же местах, — поясняет научный сотрудник НПЦ Алексей Полетаев.

В 2021 году результаты такие: в ручье Тартак находится 58 гнёзд кумжи, в реке Дудка и её притоке — ручье Дуда — 35, в реке Сенканка — 23 гнезда, в реке Кимелина — 6.

Заход проходных рыб — не всегда показатель роста популяции. Он может отличаться от года к году и зависеть от того, как рыба нагуливается в море. Одни особи приходят на нерест раз в два года, другие — раз в три года. Но общая тенденция к росту числа гнёзд хорошо заметна.

Учёт на Тартаке ведётся с 1999 года, и в первое время ихтиологи насчитывали по 7-10 гнёзд кумжи. На численность проходных рыб очень сильно влияло браконьерство.

— Оно было развито настолько, что нижний участок Тартака был расписан между местными, кто и где стоит с острогой, — рассказывает Алексей Полетаев. — В конце нулевых заработали волонтёрские программы по патрулированию пригодных для нереста мест. Есть и местные активисты, которые следят за тем, чтобы уязвимую в это время рыбу не трогали. Не возьмусь сказать, что браконьерство мы победили полностью, но теперь это скорее исключение, чем правило.

Помогают волонтёры улучшить доступ рыбы в реки. Главное препятствие для этого — бобровые плотины, которых в районе притоков Вилии немало.

— Но сейчас все они разрушены, эта работа ведётся регулярно во многом благодаря экоактивисту Александру Дорошевичу, — говорит Владимир Колтунов. — Хотя следы бобра — свежие «погрызы» на деревьях — заметны повсюду. 17 декабря мы завершили работу, вернёмся только весной, чтобы увидеть, вывелась ли молодь.

Скорее всего, замечает учёный, животные восстановят свои плотины. За время мониторинга не удалось обнаружить следов естественного врага бобров — волка, не было видно и растерзанных или съеденных бобров. Значит, им никто не помешает снова перегородить реки и ручьи, опять будет нужна помощь волонтёров.

Не было заметно в этом году и влияния БелАЭС на температуру воды в реках и ручьях. Ихтиологи не берутся прогнозировать, будет ли оно. При оценке воздействия на окружающую среду атомной станции информацию о том, собираются ли использовать в качестве охлаждающего водоёма реки Островецкого района, не предоставили. Пока говорить о том, что поднялась температура воды, и прогнозировать, поднимется ли она в ближайшее время, преждевременно.

Проблему отсутствия мест для нереста тоже решили благодаря волонтёрам. Когда территории для гнёзд не хватало, рыбы могли разрушать кладки друг друга.

— Эта проблема действительно существовала в Тартаке, — подтверждает Алексей Полетаев. — Под дорогой Тартак течёт через трубу. Ниже по течению волонтёры сделали искусственные пороги, подложили стенку из камней, этим подняли уровень воды, после чего рыба начала свободно проходить под трубой.

Ихтиологи Академии наук провели очень любопытный эксперимент. В 2017 году они впервые отловили самку кумжи, взяли у неё икру (после операции рыба осталась жива), у самца сцедили молоки. И искусственно оплодотворённую икру поместили в места естественной инкубации.

— Если брать жизненный цикл кумжи, то мальки, родившиеся в 2017 году, скатились в море в 2019-2020-м, — рассказывает научный сотрудник. — До первого их возвращения должно пройти 2-3 года. То есть искусственно выведенные рыбы могут вернуться сюда через пару лет.

Атлантического лосося, который нерестится в Вилии, наблюдают в последние годы регулярно: в минувшем году в разных точках реки наблюдали около 10 особей, в этом — порядка 8. Ихтиологи сейчас планировали повторить эксперимент с искусственным оплодотворением, однако удалось словить только самца лосося.

В Саргассово море путь закрыт

Ещё одна рыба, которой жизненно необходим проход по рекам, перекрытый плотинами, — европейский угорь. Нерестится он в водорослях Саргассова моря, далее личинки вместе с Гольфстримом попадают в Балтийское море. А оттуда, по рекам, в пресные водоёмы. Здесь рыба только растёт, не размножается. Для нереста нагулявшие жир особи возвращаются в Саргассово море, где мечут икру и погибают.

На лекции «Дети Саргассова моря» проблему популяции угря в беларусских водоёмах озвучил кандидат биологических наук, заведующий лабораторией ихтиологии Научно-практического центра НАН Беларуси по биоресурсам Виктор Ризевский. Учёный заметил, сегодня рыбе попасть в пресные водохранилища практически невозможно из-за плотин без рыбоходов. Водоёмы страны зарыбляли молодью угря, которую приобретали в других странах. Однако в последний раз это было в 2008 году: проблема связана с запретом продажи угря за пределы ЕС.

В Балтийское море по Вилии рыба начинает скатываться через 7-9 лет и мигрирует не одновременно всей популяцией, а постепенно, на протяжении 20 лет.

Другими словами, если ситуация с зарыблением не изменится, после 2028 года угря в Беларуси может не остаться.

По мнению Михаила Дуркина, положение европейского угря ещё более катастрофическое, чем лососевых. Он находится в критическом состоянии не только в балтийском бассейне, но и в целом в Европе.

— Для того, чтобы вернуть угря в беларусские водоёмы, надо полностью запретить его промысел — как промышленный (рыбхозами), так и браконьерский. А также предпринять меры, чтобы такой вылов был запрещён и в других странах Европы, — уверен эколог. — Это возможно, если согласовать действия на уровне Конвенции по сохранению мигрирующих видов диких животных. Если промысел угрей, возвращающихся на нерест в Саргассово море или, наоборот, из Саргассова моря на нагул в Балтике и балтийских реках, продолжится, любые действия, включая зарыбление и запрет вылова, в верховьях рек (в Беларуси или где-то ещё) не будут иметь смысла. Не думаю, что зарыбление как-то может спасти ситуацию, тем более что сегодня Беларусь официально не может импортировать личинку угря для зарыбления из-за запрета в рамках Конвенции СИТЕС.

Турбины — враг планктона

В отчёте Всемирной комиссии по плотинам вторым пунктом, влияющим на ихтиофауну, обозначены изменения в первичной биологической продуктивности экосистем, включая воздействия на речную и прибрежную флору. Здесь идёт речь о снижении доступного объёма планктона.

Об этой проблеме упоминается и в различных отчётах об оценке воздействия на окружающую среду строительства гидроэлектростанций. Например, в ОВОС Витебской ГЭС на Западной Двине есть информация об изменениях, которые произойдут уже на этапе строительных работ: в условиях повышенной мутности из состава зоопланктона могут исчезнуть фильтраторы, на время активного строительства из фауны выпадут истинно планктонные ветвистоусые ракообразные, а из бентоса — пластинчатожаберные моллюски.

Быстрое течение Западной Двины обеспечит такое воздействие на несколько десятков километров вниз по реке. Это станет причиной того, что популяции рыб, которые потребляют планктон и различных беспозвоночных, поменяются. В водохранилище реофильную фауну (фауну текущих вод) заменит лимнофильная (стоячих водоёмов), выше плотины начнёт формироваться биоценоз озёрного типа, ниже — речного. Для восстановления баланса необходимо около 10 лет.

Акцент в документе сделан и на изменения планктонного сообщества в результате транзита через зарегулированный поток. Проход через водопропуск способствует обеднению животного и растительного планктона. Это происходит по двум причинам: попадание озёрных организмов (из верхнего бьефа) в условия реки (нижний бьеф), где течение для них губительно, а также разрушение планктона во время преодоления гидротехнических сооружений.

Глубокий аналитический обзор по этой теме сделали учёные Нижнего Новгорода — кандидат биологических наук Владимир Логинов и доктор биологических наук Давид Гелашвили.

На примере Волжско-Камского каскада они пришли к выводу, что практически нет достаточно веских доказательств гибели планктона в гидротурбинах ГЭС.

Но оценивая негативное воздействие работы гидроэлектростанции, учёные считают, что в гидротурбинах и водосбросах травмируется и из-за этого погибает значительное количество молоди рыб. Количество погибших особей зависит от условий водного объекта и объёмов воды, которая проходит через турбины ГЭС.

Если вернуться к ОВОС Витебской гидроэлектростанции, видно ещё одно негативное влияние, которое оказывают такие сооружения на ихтиофауну. Оно касается рыб, откладывающих икру на каменистый или песчано-гравийный субстрат, — быстрянки, жереха, голавля, сырти. Для этих видов имеет значение скорость течения и уровень растворённого в воде кислорода. Поэтому они будут перемещаться в верховье водохранилища.

Рыбопродуктивность без компенсационных мероприятий снизится. Часть ихтиофауны погибнет в результате строительных работ.

Может пострадать среда обитания местных видов рыб и в нижнем бьефе. Это произойдёт в результате исчезновения отмелей и заводей, о чём также говорится в отчёте Всемирной комиссии по плотинам. Изменение морфологии русла и поймы часто приводит к преображению прибрежной растительности, которая влияет на биоразнообразие.

Не лучшим образом отражается на продуктивности рыб и контроль крупными плотинами паводковых вод, которые пресноводные виды используют для нереста и питания. Как правило, плотины сокращают сток в период сезонных паводков и увеличивают его в засушливое время года.

Браконьерское раздолье

Отсутствие рыбоходов, предназначенных для миграции рыб, создает сложности не только для проходных видов. Перед плотинами скапливается значительное количество аборигенных видов, их активно вылавливают. Если не ограничивать такой вылов, то популяция может сильно сократиться.

Проблему пытаются решать нормативными актами. Например, любительское рыболовство на участке Нёмана (от плотины Гродненской гидроэлектростанции на расстоянии 1000 м вниз по течению до места впадения безымянного ручья в реку) запрещено ежегодно с 1 декабря по 1 июля. А запрет на любительскую рыбалку на отрезке Западной Двины возле Полоцкой ГЭС продлён до 8 июня 2025 года.

Однако никакой закон не исключает появления там браконьеров. А западня у ГЭС делает рыбу их лёгкой добычей.

Заглавное фото — Unsplash

Перепечатка материалов Bahna возможна только с письменного разрешения редакции.