«Я 5 лет тропил рысь, чтобы сфотографировать!» Фотограф и бывший охотовед Александр Пекач — о том, что не так с лесной кошкой в Беларуси

Есть в Беларуси животные, которые вроде и находятся под охраной Красной книги, но их то и дело пытаются оттуда исключить. И не потому, что популяция стала благополучной и ей ничто не угрожает, а из-за коммерческого интереса. Европейская рысь — один из таких видов. Неоднократно с подачи Министерства лесного хозяйства предпринимались попытки разрешить её отстрел, но всякий раз общественность отстаивала неприкосновенность зверя. Александр Пекач, бывший охотовед и сотрудник национального парка «Беловежская пуща», а ныне фотограф дикой природы, не понимает такого подхода. На его взгляд, лесную кошку нужно оставить в покое. Своими мыслями на этот счёт, а также редкими, нигде ранее не публиковавшимися кадрами рыси он делится с читателями «Багны».

Родом из пущи

Александр — потомственный пущанин. Как и его отец, бабушка и дедушка, родился и вырос в самом сердце Беловежской пущи. «Отец с детства мечтал стать лесничим и после армии пришёл в лесное хозяйство. Вместо дискотек пропадал в лесу. Так всю жизнь в лесу и работает», — рассказывает о своей семье собеседник.Отец, заядлый охотник, хотел, чтобы сын пошёл по его стопам. Александр послушался: окончил лесохозяйственный факультет БГТУ и устроился охотоведом в нацпарк: «У меня и ружьё, и билет охотничий были, но уже лет 8 как я не стреляю». На вопрос, почему уволился и сменил оружие на фотоаппарат, отвечает уклончиво: «Чтобы понять суть охотничьего хозяйства в Беларуси, нужно там поработать. Мне хватило двух лет».

На вольных хлебах парень целиком сконцентрировался на фотоохоте и экотуризме, благо всю жизнь, как и его отец, провёл в заповедном лесу, знает все укромные уголки и повадки обитателей пущи. Кадры некоторых таких встреч, чаще всего с зубрами, оленями и воробьиными сычиками, фотограф выкладывает на «Фейсбуке». И они неизменно вызывают бурю восторженных отзывов и лайков. Все отмечают талант Пекача и атмосферность его работ.

По счастливой случайности

Пару лет назад Александру улыбнулась большая удача — сфотографировал рысь в Беловежской пуще. Мало кто в Беларуси может похвастаться снимками дикой лесной кошки в естественной среде обитания. А всё потому, что зверь невероятно скрытный и забирается в самые дебри лесных массивов, подальше от людских глаз.

Чтобы получить заветные кадры, фотограф 5 лет (!) выслеживал зверя по следам в лесу.

— Рысь всегда интересовала меня как объект фотосъёмки. Её не то что сфотографировать в дикой природе — увидеть сложно! Мой отец, проработав 30 лет в национальном парке, на пальцах перечислит случаи, когда наблюдал рысь. Я и сам видел её считанные разы. Отправляясь в лес, постоянно надеялся: «Может, сегодня встречу?» Когда работал в проекте Франкфуртского зоологического общества (по изучению популяционной экологии волков в Беловежской пуще. — Прим. автора), ставил фотоловушки и, если наталкивался на следы кошки, пытался по ним пройти и наносил места на карту. Так я в течение 5 лет тропил рысь, прежде чем смог увидеть её вживую.

И Александр с упоением рассказывает о своей главной встрече:

— Был конец февраля. В это время у лесных кошек начинается гон, повышается активность, они много ходят. Я поехал в лесничество отца фотографировать белоспинного дятла. Там я частенько встречал признаки присутствия рыси. Решил пройти метров 100 вперёд. И вижу совсем свежие следы. А я вообще ничего с собой не взял. Бегом назад к машине. Беру рюкзак с фотоаппаратом, надеваю сапоги: там болотистая местность. Решил, что буду идти по следам, пока хватит сил.

Прохожу буквально метров 200-300 — сидит на дереве! Это был старый кот.

Спиной ко мне, внимания не обращает, в эйфории охоты: вокруг много следов оленей. Я свистнул — рысь повернулась. Не поняла, отвернулась. Потом снова оборачивается, делает большие глаза, прыжок в два метра — и всё, её и след простыл. Но я успел щёлкнуть несколько кадров. Из той серии я опубликовал только одно фото. Ваш портал будет первым, где появятся остальные.

Об учётах рысей в Беларуси

— А много лесных кошек в Беловежской пуще?

— Никто не знает. Реальной картины в разрезе двух стран нет. В польской части Беловежской пущи последние исследования с пометкой рысей радиоошейниками проводили в начале 1990-х и 2000-х годов. Когда я пришёл работать охотоведом, численность краснокнижников определяли методом ЗМУ — зимних маршрутных учётов. Его и сейчас используют Минлесхоз, нацпарки. Это когда на определённом маршруте в течение суток считают пересечения животных на снегу. И потом умножают число на поправочные коэффициенты. Когда я старался вникнуть в систему учётов, мне один егерь, который проработал в пуще 40 лет, говорит: «Сашка, ты что не знаешь формулу «2П4С»? Посмотрел на пол, потолок и стены — и написал цифры». Так и рисуют численность животных. И когда Минлесхоз говорит, что рысей стало вдвое больше, хотя учёты этой зимой проходили без снега, такие цифры можно смело красной ручкой перечеркнуть.

Например, в рамках проекта Франкфуртского зоологического общества мы установили около 20 фотоловушек, чтобы посмотреть на активность хищников.

Так в течение 5 лет они сняли только два кадра с рысёнком! То есть в Беловежской пуще нет заоблачной плотности рысей, и нельзя говорить, что их там полно.

Лишь однажды мне посчастливилось увидеть сразу 4 рысиных следа. Я сначала не поверил, подумал, что волки. Это была семья: самка и трое рысят. По следам было видно, что они бегали, играли на вырубке, дурачились, как любят это делать коты. Дальнейшую их судьбу я не знаю.

Рысь предпочитает ходить по лесным просекам, особенно зимой. Площадь обитания одного самца может достигать 600 км2! В Беловежской пуще я видел метки и следы, которые от границы с Польшей вели вглубь леса на нашей территории. Я прошёл по ним. Получился зигзагообразный маршрут длиной 16 км. Он пролегал по территории 3 лесничеств!

Если егерь увидел на своём участке рысь, это не значит, что она там живёт. Завтра она перейдёт в другое лесничество, потом в третье. И этого зверя посчитают в каждом. Вот и получается, что по учётам вместо одной рыси — три! Так многократно завышается численность в регионе. Может, где-то её количество и держится на определённом уровне. Но это не значит, что в другом месте оно будет таким же.

В конкуренции с охотниками

Александра возмутила недавняя попытка охотников пролоббировать разрешение отстрела лесной кошки:

— Я против охоты на рысь. Если на какой-то территории с ней проблема, зверя можно отловить и вывезти в заказники или национальные парки, где большие лесные массивы и где есть условия для жизни животного. В ту же Налибокскую или Беловежскую пущу. В современном мире есть куча приспособлений для гуманного отлова, транквилизаторов. Но дать стрелять по редкому зверю только потому, что где-то их стало много, — это как-то дико в наше время!

— Охотники бьют на то, что рысь уничтожает косуль, оленят, которых они растят для собственных нужд.

— Это известный аргумент лоббистов охоты. Мол, рысь свою жертву душит, причём недоедает, прячет в «хованках», где она гниёт, а могла бы рационально использоваться. Но это же кошка, она не может, как волки, съесть животное целиком. У неё другой принцип питания: сразу выедает мякоть, заднюю часть туши.

А егеря находят закопанную косулю и думают, что таких тайников на территории несколько. Но это не значит, что рысь не вернётся за добычей. Пока она обойдёт свой участок, может пройти пару недель. На фотоловушках я видел, что оленёнка, которого добыла рысь, через два дня съело стадо из 10 кабанов. Её жертвами питаются лисы, вороны, другие животные — ничего не пропадает, как думают охотники.

Рысь нужно изучать

В Беларуси следует инициировать серьёзные научные исследования редкого вида, считает Александр Пекач, провести полномасштабные учёты. Только тогда пролился бы свет на истинную численность рысей, состояние популяции.

— А для этого нужны высокопроходимая техника, наличие людей, топливо — много средств. И вести такой мониторинг надо не один год. Это огромный объём работы. Когда я читаю отчёты иностранцев: 5000 км, пройденных по трекам в горах в поисках рыси, столько-то установлено фотоловушек, столько-то потрачено денег. Без спонсорской помощи не обойтись, — продолжает мысль он. — В Беларуси единственный, кто изучает рысь, — Вадим Сидорович. Ему помогает жена Ирина Ротенко. Таких специалистов мало, даже в Европе. К таким учёным надо прислушиваться. Слишком сложный и скрытный зверь для изучения. И катастрофически быстро сокращаются места, пригодные для его обитания. В горах Хорватии, Франции, Португалии, Испании, в Польше — и всё. Недаром Сидорович славится своими исследованиями.

По мнению Пекача, пилотной территорией для изучения рысей могла бы стать Беловежская пуща. Как говорится, сам Бог велел: огромный стародавний лесной массив, объединяющий две страны, наработки поляков и готовность руководства нашего нацпарка, которое, по словам Александра, выступает против охоты на лесную кошку.

— Не могу объяснить, но почему-то в соседней Польше больше фотографируют рысей, — говорит наш герой. — Может, там лучше развита природная фотография. Может, выше численность лесных кошек. Но местные жители регулярно демонстрируют снимки своих встреч с рысями. Нам о таком пока только мечтать…

Заглавное фото — Dušan Smetana / Unsplash

Перепечатка материалов «Багны» возможна только с письменного разрешения редакции.

Публикация финансируется Шведским агентством по международному развитию и сотрудничеству «Сида». «Сида» необязательно разделяет мнение, выраженное в этом материале.