Ольга Галанина

Специализация: ботаникогеограф, эколог.

Место работы: доцент кафедры биогеографии и охраны природы Санкт-Петербургского университета, Институт Наук о Земле. Старший научный сотрудник Ботанического института им. В.Л. Комарова Российской Академии Наук.

В свободное время: люблю ходить с друзьями на выставки, в театр, особенно в Мариинский театр на оперы в концертном исполнении. Люблю читать Бродского.

На болоте светло и радостно

Я готовила свой дипломный проект на летней практике в Ботаническом институте имени Комарова: дешифровала аэрофотоснимки, изображавшие остров Врангеля.

Как сейчас помню милые сопки, гористую местность и подгорные шлейфы, выходившие к океану. Я рисовала каждый из них, составляя ландшафтную карту острова.Родители, конечно, хотели, чтобы после университета я работала по специальности. Нашлось место в лаборатории географии и картографии растительности.

Заведующая лабораторией, доктор биологических наук и болотовед Татьяна Корнельевна Юрковская, предложила: «Хотите заниматься болотами?» 

И я подумала: в лесу одной темно и страшно, а на болоте – светло и радостно.

Вскоре мы поехали в курортный посёлок Комарово. Овальное болото располагалось между камовыми холмами, его окружал брусничный сосняк. Там мы сделали описание растительного покрова, заодно собрали сыроежек.

Храню первый полевой дневник

Прежде всего, меня научили описывать растительные сообщества болот, правильно определять растения в природе, собирать сфагновые мхи и закладывать геоботанический профиль, заниматься крупномасштабным геоботаническим картографированием.

Я храню мой первый полевой дневник. Описание озерной сплавины, которое делала Татьяна Корнельевна, сокращения латинских названий – всё ровным почерком.И моё описание – полный ужас. Мы описывали растительные сообщества и составляли небольшой фрагмент геоботанической карты окрестностей озера Щучье, которая потом вошла в одну из глав моей диссертации.

Поддержала поездка в Шотландию

Было сложно. Тогда, в 1994-1995 годах зарплату задерживали на 3-4 месяца. В науке помогли остаться два момента. Первый – поездка в Шотландию.

Организация «Дарвиновская инициатива» проводила тренинг-курс «Сохранение торфяников Восточной Европы». Там были молодые учёные из стран бывшего соцлагера, профессора из Польши, а также Олег Созинов, Александр Пугачевский и Вячеслав Ракович из Беларуси.

Две недели мы слушали лекции в университете города Данди, потом выезжали на охраняемые территории. Основная идея, которую пытались донести организаторы – вернувшись, нужно организовать сеть, “network”, сохранять старые и устанавливать новые контакты с людьми, которые занимаются болотами. Это был круг доверия.

Каждой стране выделили 1000 фунтов на организацию рабочего совещания, и мы провели его в Центрально-Лесном биосферном заповеднике.Это позволило почувствовать: ты не одинок в своих исканиях.

С другой стороны, это была моя первая поездка за рубеж, и она стала сильным стрессом. Многое казалось странным: люди с мобильными телефонами, кредитными пластиковыми картами… Но я вернулась с твёрдым намерением учить английский.

Не отторгать язык, говоря: «У нас большая страна, и английский не нужен»

Английский нужен, чтобы быть в тренде. В своём курсе я обязательно даю ключевые слова на английском, правильные названия концепций. Ведь во времена железного занавеса мы заучили много штампов на английском, не соответствующих действительности.

Мы говорили geobotanical mapping – геоботаническое картографирование. А правильно – vegetation mapping.

Иностранный язык позволяет общаться с коллегами из-за рубежа, комфортнее чувствовать себя на конференциях. Хорошо бы знать два иностранных языка или, по крайней мере, не отторгать, говоря: «У нас большая страна, и английский не нужен».

Мне очень нравилось приезжать в Беларусь из-за танцев

В Беларуси я побывала первый раз в 2007 году благодаря Олегу Созинову. Он-то и посоветовал Дмитрию Груммо и Наталье Зеленкевич установить со мной контакт, и они приехали в наш институт. В 2005-2006 годах я работала в Финляндии, и они оставили письмо с предложением о сотрудничестве. Я его до сих пор храню.

Первая наша совместная работа была в Россонском районе Витебской области, где находится болото «Большой Мох».

Мне понравился командный дух, здесь говорят: «Мы вместе». Делятся провиантом, отдают своё свободное время любимому делу.

Днём я выполняла геоботанические описания болотных сообществ на пробных площадях. А вечерами, когда спали волонтёры, мы занимались исследованием сфагновых мхов: я показывала отличия и учила определять их по внешнему виду.

Запомнила это болото по высказыванию американской волонтёрки. Она, сидя на раскладном стульчике, посмотрела в небо и сказала: «No traffic here!».

Совершенно нет самолётов, в отличие от США.

Это болото имеет прибалтийский, западный облик, свойственный атлантическим болотам. Там был очеретник белый, сфагновые мхи, которые растут обычно в Эстонии, Латвии, Калининградской области.

После 2007 года я ещё не раз приезжала в Беларусь и на конференции, и по межакадемическому обмену. Мы изучали болота в районе Лиды, на Полесье, в Столине, а также болото Морочно. Я была на конференции на Нарочи, где были знаменитые «Нарочанские пляски». Мне очень нравилось приезжать в Беларусь из-за танцев, а в экспедициях мы всё время хохотали.

Потом была задумана книга «Флора и растительность верховых болот Беларуси», и Дмитрий Груммо пригласил меня в соавторы. Я была польщена и обрадована, ведь вижу свою миссию в информационной поддержке коллег, а в Минск всегда стараюсь привезти новые книги.

Бабушка Александра провела жизнь на краю болота

Вспоминается болото Докудовское в Лидском районе. Мы говорим «торфяник» – оно утратило свои функции. Часть его выработана, а часть в заказнике, но полностью трансформирована. Вдоль своих границ это торфяное тело заросло голубикой, и местные бабушки радостно её собирают. Мне очень понравились эти плантации, которые сейчас, наверное, обводнили.

И второе воспоминание – болото Морочно, что на Полесье. Работа на нём пробудила у меня интерес к Ивану Мележу. Пыталась почитать «Люди на болоте», но долго не могла найти издание на русском. Лишь недавно мне удалось купить трилогию.

Болото соседствовало с маленькой деревней. Там жила очень приветливая бабушка Александра. Она рассказывала, что её выдали замуж, и всё свою жизнь она провела в этой деревне на краю болота.

А болото было интересно своей окраинной частью. Ринхоспора, или очеретник белый, на болотах в Ленинградской области достигает сантиметров 10-12. А здесь теплее и более богатое минеральное питание. Ринхоспора вырастает по пояс.

Набоков: «Я достиг моего мохового рая»

Не могу сказать, что я скрупулёзный учёный, в последнее время интересуюсь междисциплинарными исследованиями.

Я пытаюсь популяризировать нашу болотную науку через использование литературы или изобразительных образов, собираю высказывания поэтов, упоминания болот в литературе.

С одной студенткой мы изучали болото, которое называется «Рождественский мох». Мы поехали туда не случайно. У Владимира Набокова есть автобиографическая повесть «Другие берега». В ней он упоминает это болото:«Пробираясь через низкорослый сосняк, я достиг моего мохового рая»

Там будущий всемирно известный писатель ловил своих бабочек. Болото сохранилось, хотя и пронизано сетью мелиоративных каналов.

Комплексы, похожие на кожу слона, не всегда связаны со стоком

Что касается научных открытий, то с 2013 по 2015 годы у нашего маленького исследовательского коллектива, который я возглавляла, была возможность их делать, используя грант Российского фонда фундаментальных исследований для изучения болот Архангельской области.

Мы изучали болота на карстующихся гипсах, то есть, в особых условиях.

Считается, что грядово-мочажинные комплексы на верховых болотах таёжной зоны формируются на склонах перпендикулярно стоку. На материалах дистанционной съёмки они имеют структуру, похожую на кожу слона: тёмная полоска (мочажины), светлая полоска (гряды).

Но эти комплексы образуются и в условиях карстовых проявлений, структура их никак не связана со стоком.

Мы изучаем влияние водохранилища на минеральные острова

С 2017 года я начала читать курс болотоведения для студентов 4 курса кафедры биогеографии. Долго шла к этому, ведь преподаю уже почти 10 лет.

Ещё мы со студентами и моей аспиранткой, а также коллегой из Ботанического института с 2016 года начали работу в Дарвинском государственном заповеднике.

Мы изучаем влияние Рыбинского водохранилища на растительный покров внутриболотных минеральных островов, которых там очень много.

Кстати, острова на крупных болотных системах могут  образовывать целые архипелаги.Уже известно, что влияние на прилегающие территории существует. Усиливаются ветры, они вызывают ветровальную динамику на минеральных островах. Изменяется уровень грунтовых вод: обычно с болота стекают водотоки, а здесь – наоборот, вода приходит с подъёмом уровня водохранилища.

Недавно ко мне обратилась заместитель начальника научного отдела Полистовского заповедника Светлана Игошева с предложением начать инвентаризацию болотных островов. А у них болота огромные, площадь заповедника около 38 тысяч гектаров. И потому в этом году мы, может быть, направимся в Псковскую область.

Учёный должен уметь себя организовывать

Для учёного главное аккуратность в получении, обработке и хранении данных. Данные должны быть достоверны, правильно собраны, эксперимент – построен корректно, участки – репрезентативными.

Я говорю студентам: нет смысла сравнивать растительность городского парка и заповедника.

Это как сравнивать нашего домашнего кролика Бублика со свободно живущим зайцем в Ленинградской области.

Плюс нужна организованность. Это может не каждый. Мне помогла стажировка в Германии. Все приходят, звучит: «Guten Morgen!» – и работаем до ланча. Поели, вернулись и снова работаем. У нас же ходят из кабинета в кабинет и спрашивают: «А ты как?» Нужно уметь себя организовывать, чтобы добиться успеха.

Три дня в неделю я в университете, два – чувствую себя учёным

Сейчас я три дня в неделю провожу в университете, читая лекции. В четверг и пятницу, если нет заседаний кафедры и комиссий, то стараюсь быть в Ботаническом институте.

Мне нравится смена рода деятельности – приходить в спокойную академическую среду после университета. Свой кабинет и книжки – и ты можешь действительно почувствовать себя учёным. Я бы не смогла каждый день ходить на одну и ту же работу.

Мне радостно преподавать

В жизни каждого человека есть подъёмы и спады, как в кривой Миланковича. Был момент, когда я получила грант Открытого Общества фонда Сороса, потом – грант Академии Финляндии, стипендию DAAD. Это время стало периодом моей активной научной жизни.

Потом я поняла, что мне радостно преподавать, что меня ждут ребята, и с ними можно выполнять творческие задания.

Может, они шумят и возражают, но ждут.

Мне очень понравилось читать лекции по экологии на факультете философии для студентов-культурологов. Это настолько интересно! Они воспринимают информацию по-другому, и я не могла дождаться понедельника. Но подчёркиваю: я не ортодоксальный болотовед, я эстетствующая в болотоведении.

Очень помогает опыт из экспедиций, поездок, общения с коллегами. Если ты сам не видел, то не сможешь интересно рассказать, если только ты не мастер слова.

Случаются приятные неожиданности. 8 марта меня разбудил телефонным звонком студент заочного отделения, который окончил университет в 2014 году. Говорит: «Ольга Владимировна, хочу вас поздравить. Я навсегда запомнил, как вы мне говорили: «Знаешь болота, Паша, – будешь управлять миром».

Не помню, произносила ли я такую фразу, но ради вот этого стоит работать, ради отклика. Есть и сложности. Я теряю много энергии после лекций. Может, кто-то привык работать по-другому, но у меня не получается.

Нужно идти в науку: всегда есть те, кто поддержит

Особенно трудно тем ребятам, которые не нашли своего научного руководителя или хотят чем-то заниматься, а чем – не знают, или у кого нет научного голода. Если вы не нашли человека, который вас возьмёт к себе в команду – не надо отчаиваться. В научной среде всегда есть те, кто поможет и поддержит.

Мне тоже было сложно начинать. Все заняты, сидят за своими шкафами и статьями, пойду-ка я лучше в магазин «Элегант» на Петроградской… А потом в 1999 году я получила  индивидуальный грант Сороса на два года и смогла купить компьютер, поехать в экспедицию, побывать на конгрессе в Канаде. Это поддержало.

Нужно подавать заявки на гранты, выступать на конференциях. И главное – позитивно относиться к миру.

Заглавное фото © goodfon.ru

Перепечатка материалов Багны возможна только с письменного разрешения редакции

Публикация финансируется Шведским агентством по международному развитию и сотрудничеству «Сида». Сида не обязательно разделяет мнение, выраженное в этом материале. Ответственность за его содержание целиком возлагается на ОО «Багна»