Дмитрий Груммо

Кто: ботаник, болотовед.

Место работы: заместитель директора по научной и инновационной работе Института экспериментальной ботаники им. В. Ф. Купревича НАН Беларуси.

В свободное время облагораживает газоны и занимается дачей, серьезно коллекционирует музыку – от рока до джаза.

О роли случая

В 90-е годы в Беларуси стали появляться спецшколы, лицеи и колледжи. Я понял, что нужно вырываться из круга рабочих поселков, поэтому поступил в 10-й химико-биологический класс Могилевского областного лицея № 1. С таким же успехом я мог стать физиком или математиком, но в химико-биологический класс конкурс тогда оказался меньше.  Когда я пришел в институт, ответственный за аспирантуру отвел меня в лабораторию геоботаники к известному ботанику-картографу, неутомимому исследователю белорусской природы – доктору биологических наук Д. С. Голоду. Так и определилось направление моих исследований – растительность.

Диссертацию я писал по лесной растительности, и мне казалось, что ей-то я и буду дальше заниматься. Но один случай все изменил. В первой половине 2000-х – а это были непростые для белорусской науки времена – одна моя коллега, писавшая диссертацию по болотам, переехала в Италию. Как раз перед ее отъездом утвердили проект, который она, понятное дело, вести не могла. Отказываться от него было глупо: это был восьмилетний проект, включавший финансирование всех полевых работ. Мы с коллегой (а впоследствии и женой) решили за него взяться – и меня затянуло.

О проекте Belarus Wetlands

В этом проекте, которые реализовывался при поддержке Earthwatch Institute с 2004 по 2008 гг., участвовали не только ученые, но и волонтеры из сорока восьми стран мира (значит, это кому-то нужно!) В первую очередь мы хотели показать, что Беларусь – прекрасная страна, открытая для исследователей и туристов. Сейчас к нам много иностранцев приезжает, но тогда, тринадцать лет назад, не было никакой туристической инфраструктуры, все жили в обычных деревенских домах, а экологические тропы как на Ельне и не снились. Однако это был хороший опыт и возможность испытать себя: некоторые, наверное, впервые оказались в таких условиях. Главное достижение проекта – первое со времен 1960–1970-х гг. подробное описание верховых болот и их биоразнообразия. В нашем арсенале были самые разные технологии и методы, как классические, так и инновационные. Например, у нас появилась возможность задействовать в исследованиях для мониторинга и моделирования самые передовые космические и информационные разработки.

О трудности болотных экспедиций

В наших исследованиях многое зависит от финансирования и поставленных задач, но в общих чертах наша работа выглядит так: сначала мы берем космическую съемку нужного нам объекта. С ее помощью определяем наиболее важные участки – знание характеристик биотопа даже позволяет прогнозировать места находок редких видов растений. Затем изучаем маршрут и едем на полевые работы, ведь болото дома изучить нельзя. В год минимум пятьдесят-шестьдесят полевых дней набирается. Полевая часть – самое трудное в исследовании, а болото – самый тяжелый объект, труднее, чем луг или лес. В этом со мной любой полевик согласится. Например, шестикилометровый профиль на болоте Ельня мы делали десять дней: прорубали просеки, нивелировали, закладывали пробные площади. Для изучения растительного покрова болот мы разбиваемся на несколько групп: кто-то делает геоботаническую карту и описывает растительный покров на специально отмеченных маршрутах, а кто-то работает на стационарных объектах – делает лесоводственно-таксационные измерения древостоя, описывает напочвенный покров, определяет биомассу растительности, описывает торфяной профиль и отбирает образцы торфа, измеряет экологические показатели болотных вод  и т. д.

Подготовленность нужна если не физическая, то хотя бы моральная. Чтобы узнать человека, нужно с ним съездить в экспедицию. Она сразу покажет, кто чего стоит. Сегодня ученый-одиночка – не лучший пример организации научных исследований. Важна команда, которая может организоваться для поставленных задач. Кроме того, изучение болот включает в себя целый комплекс междисциплинарных исследований: ботаники тесно работают с зоологами, особенно над описанием важных для фауны мест обитания; математики и программисты создают архитектуру геоинформационных систем, обрабатывают данные дистанционного зондирования специально для наших целей, например для изучения торфяников, прогнозирования пожароопасности, мониторинга биоразнообразия; с физиками мы работаем по вопросам использования беспилотных аппаратов для получения данных космической съемки.

У ученых, изучающих болота, с давних времен есть две противоположные позиции

Одни хотят добывать торф, другие сохранять биоразнообразие этих уникальных памятников природы. Здесь важно дать объективный ответ и находить взвешенные решения. Еще один предмет дискуссий – создание охраняемых территорий. И хотя взгляды по этому вопросу могут разниться, биологи, как правило, всегда приходят к соглашению, ведь их главная цель –  сохранение природы.

Наши ближайшие партнеры – заповедники и национальные парки, прежде всего Беловежская пуща, Березинский биосферный заповедник и Нарочанский парк. Они сами формулируют проблемы и подталкивают нас к действию. Общий язык мы находим и с лесниками, людьми-практиками. Они понимают, что своими силами восстанавливать болота или тушить пожары тяжело и дорого. Кроме того, мы активно работаем с общественными природоохранными инициативами, среди которых «Ахова птушак Бацькаўшчыны» и «Багна»

Экономика болот

Сейчас мы разрабатываем план использования крупнейших низинных болот Беларуси – Званца и Споровского. Нужно решить, как ими управлять, как кошение и изъятие биомасс влияют на биоразнообразие болот. В общей сложности мы разработали планы преобразования порядка двадцати заказников республиканского значения, создали восемь Рамсарских территорий, восстановили гидрологический режим и стабилизировали пожароопасную ситуацию на болоте Ельня – и это только некоторые наши проекты.

В последние годы мы также много внимания уделяем социально-экономическим эффектам восстановления болот и монетизации экологических последствий тех или иных хозяйственных преобразований. Это вызывает интерес у бизнес-сообщества Беларуси: например, строительство 46 каскадных плотин на Ельне поддержала компания «Кока-Кола». Особенно ее впечатлил тот факт, что в болоте Ельня хранится более 450 млн. м3 воды (2/3 от запасов воды озера Нарочь), а ее стоимость составляет около $247 млн. долларов. Более того, торфяник — это природная сорбционная установка. Каждый заболоченный гектар способен пропускать через себя в сутки более 600 м3 влаги, удаляя из нее вредные примеси. Для сравнения: чтобы очистить такие объемы воды промышленным способом, нужно затратить более 9 млн. долларов в год!

Ученые и повседневность

Для ученых главное – уметь оторваться от кабинета и понять проблемы людей. Общаясь с чиновниками, работниками предприятий и местными жителями, начинаешь понимать, что нужно сделать при охране территорий, какие ввести режимы использования болот. Мы видим ошибки, сделанные нашими предшественниками. Взять, к примеру, запрет на выкашивание и выпас скота на особо охраняемых природных территориях. Эта чрезмерная забота о природе и просчет в прогнозировании динамики водно-болотных угодий привело к тому, что многие ключевые для биоразнообразия болота (например, орнитологическая территория «Туровский луг») деградируют и теряют свою природную ценность. Или прямой запрет на сбор клюквы на болоте: он не решает проблему, а люди теряют возможность дополнительного дохода.

Чиновники к нашим словам прислушиваются, это нормальная практика. Например, через неделю состоится большое совещание по вопросу Ольманских болот с участием Министерства иностранных дел, Министерства природы, Национальной академии наук и Пограничного комитета РБ. Инициировали эту встречу ученые Академии наук: сегодня Ольманские болота на украинской территории имеют свободный проход и используется населением приграничных сел Украины для заготовки ягод. Основные проблемы, сопряженные с неконтролируемым посещением лесоболотного комплекса, – постоянные пожары и трудности с обустройством государственной границы, загрязнение территории бытовым мусором и уничтожение природных экосистем в местах организации стоянок сборщиков, разрушение дорожной сети, незаконная рубка леса и браконьерство.

Сегодня мнение ученых является ключевым при решении спорных вопросов об организации заповедных территорий, режимов использования тех или иных уникальных природных объектов, разрешения конфликтных ситуаций при реализации хозяйственных проектов (например, вопрос добычи торфа на территории республиканского заказника «Озеры»).

Советы молодым ученым

Ученый должен любить свою работу и не работать по графику. Если я после двадцати лет работы ухожу из рабочего кабинета каждый день в десять часов вечера, то просто потому, что мне интересно. Когда ученый говорит, что, мол, у меня выходной, отпуск и я не буду чего-то делать просто так, это уже первый симптом того, что он вряд ли состоится. А еще важно любить объект, будь это лес, или луг, или болото. Вот если человек не любит, то ничего серьезного у него не получится. Еще, я считаю, нужно иметь творческое хобби – литература, музыка, театр, важно расти интеллектуально, а не замыкаться в проблемах рабочего кабинета и своих исследований.

И хотя с возрастом люди консервируются, новые технологии игнорировать нельзя. Казалось бы, болото – консервативный объект, но его невозможно изучать без новых информационных технологий. Кроме того, нужно постоянно стажироваться, читать новую научную литературу, иметь связи с коллегами. Если мы считаем, что знаем все о болотах Беларуси, это не значит, что мы знаем о болотах Литвы, Латвии и Эстонии, Норвегии или Великобритании. На прошлой неделе я встречался с коллегами из Финляндии, которые на своей метеорологической службе проводят передовые исследования болот, а по цитируемости научных публикаций финские ученые занимает первое в мире место. Нам у них есть чему поучиться!

Напоследок. Не надо делить науку на «перспективную» и «неперспективную». Нужно развивать всю научную сферу, и тогда открытия будут появляться на стыке многих направлений. К примеру, проблемы космоса и мониторинг болотных экосистем, использования растительных ресурсов болот в фармацевтике, моделирование динамики развития болотных экосистем. Во всех этих направлениях мы и работаем и имеем неплохие результаты.

Багна

Фото из личного архива Д. Груммо